ЭПОХА ИМАМА ШАМИЛЯ

[1834 г.] Примерно через год после мученической смерти Хамзата власть принял пользующийся поддержкой Аллаха имам Шамиль—верный помощник делу религии, активный борец за веру, которому и дали присягу. Людей по доброму пути повел теперь он. Прежде всего, Шамиль приложил значительные старания для исполнения того, в чем состояла выгода простому народу (амма). Затем, засучив рукава, он решил устремиться на священную войну с христианами, ибо вокруг него уже собрались мухаджиры, прибывшие из различных краев и областей, и помощники-ансары из числа местных жителей. Шамиль, вместе с которым находились тогда герои из числа [местных] борцов за веру и храбрецы из числа мухаджиров, выступил, таким образом, в поход, чтобы возвысить Коран и оказать помощь шариату. Свою систему управления он начал устанавливать с территорий расселения унцукульцев и гимринцев. Дело в том, что Шамиль надеялся, что унцукульцы и гимринцы быстро подчинятся ему, а за ними последуют жители и прочих селений и городов, расположенных как в низменных местах, так и на плоскогорьях. Шамиль, таким образом, призвал унцукульцев и гимринцев оказать ему помощь при проведении в жизнь законов ислама, а также—выступить на священную войну с врагами мусульманской религии и христианами. Люди и ранее покорные Шамилю согласились с ним тогда добровольно. Грубиянов же из числа унцукульцев и гимринцев он просто-напросто подчинил себе, уже помимо их воли. При этом в тех местах произошли многочисленные стычки и вооруженные столкновения с мунапиками и неверными, но результатом их было то, что по милости всевышнего Аллаха, с названной территории исчезли темные пятна несправедливости и междоусобной вражды. [1836 г.] Затем Шамиль вместе со своими товарнщами-мухаджирами и помощниками-ансарами направился против хунзахских областей. Передовая часть его войска подошла было к Кородинскому мосту, однако, так как охрану этого моста уже взяли в свои руки андалальцы, переправиться через реку тогда не удалось. Шамиль возвратился, поэтому в Гоцатль и тут против него выступили полки хунзахцев под предводительством Ахмадхана. Войско же андалальцев, предводителем которых был сын согратлинского кадия, остановилось напротив названного селения. Враги окружили Гоцатль и начали портить его поля и сады, а с Шамилем, между прочим, было в то время людей в сто раз меньше, чем хунзахцев и андалальцев. По милости, однако, всевышнего Аллаха в сердца этих притеснителей вселился страх. Перепуганные, они обратились в бегство, а мусульмане бросились вслед за ними, нанося удары и убивая. Из числа названных врагов была перебита тогда масса людей, а, кроме того, множество их попало в плен; храбрец Газияв Андийский сказал, что только от его руки пало в том бою пятнадцать мунапиков. Причиной такого поражения, нанесенного мунапикам, было то, что лев божий, отважный Алибек—сын Хириясулава, появившийся над ними со стороны Буцра во главе маленького отряда прокричал им оттуда: «Эй, люди! Мюриды вошли в город Хунзах!» Этим был вселен страх в души мунапиков, и они обратились в бегство. Хвала Аллаху—Господу миров! [1837 г.] Начальники неверных и вельможи из числа нечестивых развратников разослали как-то приглашения, имея при этом свой тайный умысел. Призвали они к себе тогда главарей койсубулинцев, а также грубиянов и хамов из числа хунзахцев и андалальцев. Туда же незваными гостями заявились порочные и упрямые люди и из прочих областей. Все они заключили крепкий договор с неверными. Условием его было: воевать в качестве союзников со всяким, кто начнет войну против них. Затем указанные посетители были возвращены назад с подарками в руках и возвеличены привилегиями. Почти все низкие и глупые люди заявляли при этом: «Если бы только и нам было дано то, что дат этим людям, уподобившимся в результате счастливчику Корею (Карун.)!» говорившие не знали, однако, что данное им оказалось смертельным ядом. Мало того, хунзахцы притащили тогда в свой вилаят даже войско неверных. Так они поступили в надежде иметь в лице неверных помощь против растущего могущества Шамиля. Произошли эти события то ли в тысяча двести пятьдесят втором (1836/37), то ли в тысяча двести пятьдесят третьем (1837/38) году. В то время эмиром хунзахцев был Ахмадхан — сын Хасанхана. Этот Ахмадхан неоднократно говорил хунзахцам: «Не тащите вы этих неверных в свою страну. Это тяжелые люди. Вначале, правда, они покажутся вам хорошими, но, в конце концов, вы увидите, что они—зловредны. Эй, образумьтесь! Вы еще будете раскаиваться. Хватит с нас и тех, кто уже сейчас враждует с нами. Мы и сами сможем отразить тех, кто попытается вредить нам». Хунзахские мунапики, однако, ответили ему: «Мы любим всех тех, кто помогает нам, будь то мусульмане или неверные». Вскоре хунзахцы привели на свою землю неверных. Они стали тогда друзьями этих неверных, во многом положились на них. Неверные же построили там удивительною по архитектуре крепость с прочным основанием. В дружественном общении с неверными хунзахцы провели несколько лет. Когда победоносный Шамиль услышал, какие козни устроили эти хунзахцы, он пришел к мысли о необходимости выступить в поход. С имамом было тогда примерно сорок человек из числа его благороднейших офицеров (накиб). Среди них находились, кстати, и два ученых—Алибек Хунзахский и Амирхамза Гацалухский. Шамиль поступил, на сей раз подобно пророку Мухаммеду,—да благословит его Аллах и приветствует!—пришедшему к мысли о необходимости продолжить войну с неверными после неудачного сражения при Оходе. [1836 г.] Шамиль пошел тогда на игалинцев. По милости всевышнего Аллаха город игалннцев был взят, причем большого ущерба ему нанесено не было. Игалинцы подчинились Шамилю и взяли на себя обязательство придерживаться шариата. Затем Шамиль пошел на Орота. Оротинцы были тогда разделены на две группы. Одна группа стояла на стороне Ахмадхана, эмира Хунзаха. В составе же другой находились люди, ожидавшие появления шариата. Шамиль призвал оротинцев подчиниться тому, что приказано Аллахом, и они после небольшого сражения выказали ему свое повиновение. Затем Шамиль остановился в Харахи, и тут против него выступили полки, сформированные из жителей Андии, Хунзаха и иных мест. Полки эти расположились около названного селения с намерением рассеять воинов имама. Там-то и произошел бой. Враги имама были разбиты и обратились в бегство. Победу эту мусульманам даровал Аллах! После этого люди несколькими группами пришли и выказали повиновение Шамилю. Этот благословенный поход оказался, таким образом, как бы лекарством для больной тогда религии. Шамиль возвратился затем в Чирката, к своей семье. Пробыв там недолго, имам направился в область гумбетовцев. Последние при появлении имама прибыли к нему и без боя подчинились. Кстати, уже тогда часть видных (аян) гумбетовцев выступала в качестве помощников Шамиля. (1838 г.) Затем Шамиль двинулся на область андийцев. Последние также подчинились ему, правда, после небольшого сражения. Именно там пал мучеником за веру лучший из мухаджиров Амирхамза Гацалухский — верный помощник делу ислама, ученый с острым умом. Из области андийцев Шамиль направился в сторону вилаята технуцальцев с намерением посетить затем багвалинцев, чамалинцев и каратинцев. Когда, однако, Шамиль подошел к Мунинской реке, к нему прибыли туда для заключения мирного договора делегации, состоявшие из ученых и главарей всех племен (кабила), проживавших в том регионе, и обитателей всех тамошних ущелий. Посланцы дали имаму присягу в том, что их земляки: во-первых, не будут противиться ему; а во-вторых, будут придерживаться шариатских решений, опирающихся на сунну и Коран. После этого они попросили имама возвратиться назад. Шамиль согласился и ушел. Затем, однако, затеяли интригу мунапики из числа каратинцев. Они направили послание к эмиру хунзахцев Ахмадхану, а также попросили помощи у главы неверных. Истинные же мусульмане (сел. Карата) обратились тогда за помощью к повелителю правоверных Шамилю. Повелитель правоверных, опередив врагов шариата, прибыл тут к ущелью Зоноб, где к нему присоединились полки борцов за веру, прибывшие из Багвалинского и Тиндинского вйлаятов, а также из других мест. Полки же врага расположились тогда на краю Ингердаха. Когда неверные увидели, что войска мусульман весьма многочисленны, они побоялись спускаться в Зонобское ущелье и вознамерились уйти. Покинув Ингердах, неверные вдруг двинулись вниз по направлению к селению Инхело и напали на инхелойцев, причем совершенно неожиданно для тех. К полудню, однако, на помощь инхелойцам прибыли люди, отправленные полками мусульман, [стоявшими в Зонобе]. Тогда-то инхелойцы разбили многобожников и обратили их в бегство. При этом значительная масса последних была перебита. Из числа же мусульман мучениками за веру стали лишь немногие. На сей раз, бой закончился так. [1837 г.] Тут пришли в движение друзья сатаны — воины проклятого Аргута. Они устремились к селению Телетль—крепости ислама, ибо апостол имама, набожный ученый, шейх Кебедмухаммад активно занимался там оживлением ислама и проведением в жизнь шариатских решений. Проклятый неверный—Аргутинский со своими многочисленными воинами спустился с горы и расположился напротив Телетля. Что же касается имама Шамиля, то он вместе со своей родней и детьми находился тогда в Ашильта, куда перебрался в качестве мухаджира. Услышав, однако, о приближении неверных к Телетлю, Шамиль тотчас выступил в поход примерно с сорока товарищами. Отправившись в путь ночью, он вскоре добрался до названного селения. Целью его было—оказать поддержку Кебедмухаммаду. Многобожники тем временем, окружив в Телетле войско правоверных, двинули против них мусульманские полки, сформированные из хунзахцев и жителей иных областей. С самого раннего утра неверные обстреливали борцов за веру. Они выпускали по ним пушечные ядра и в результате попортили замки, имевшиеся в Телетле, и разрушили дома телетлинцев. Кроме того, против мусульман ежедневно направлялись войска, состоящие из пьяных, которых подстрекали. Мусульмане, однако, встречали врагов саблями, оборачивали вспять и затем повергали на землю, как жнивье. Так дело обстояло на протяжении полутора месяцев. Мусульмане пребывали в очень напряженном состоянии и испытывали сильный голод. При таком-то вот положении дел прибыл вдруг от имени имамских мухаджиров, оставшихся в селении Ашильта, человек, отправленный просить помощи. Он сообщил, что на них устремился генерал (генарал) Пулло с двенадцатью тысячами бойцов. Мусульмане пришли тут в замешательство из-за бедствий, поразивших их уже с двух сторон, однако понадеялись во всем на Аллаха, который знает то, что, скрыто от других, и устраняет печаль. И действительно, по безграничной милости Всевышнего ашильтинцы и мухаджиры избежали тогда попадания в руки неверных. Слабые из числа их—женщины и дети успели удалиться в одно крепкое и безопасное место, а домочадцы имама Шамиля были переведены в богохранимое селение Чирката. Отметим также, что часть истинно верующих мусульман не пошла вместе с имамом в Телетль, а осталась в Ашильта. Эти-то рыцари и встали при появлении там неверных как каменные твердыни. Многобожники же, придя, остановились тогда рядом с Ашильта. Грянул бой. Мужи вступили в сражение. После, однако, великой битвы Многобожники все же захватили названное селение,сожгли его. Затем, в течение двух дней, они спокойно простояли на развалинах Ашильта. А на третий день этих многобожников атаковали прибывшие на помощь ашильтинцам борцы за веру — храбрецы из числа койсубулинцев, гумбетовцев и багвалинцев. Вспыхнул бой, подобного которому еще не было, продолжавшийся с обеда и до сумерок. В конце концов, Аллах вселил страх в сердца многобожников. Они были разбиты и обращены в позорное бегство. Начальник многобожников, мерзкий сатана Аргут смог теперь увидеть мощь и стойкость исламистов, засевших в Телетле, а также то, что смерть, царящая вокруг, не делает их слабыми и вялыми. Мало того, они даже не обращают внимания на нее. Потому-то он и предложил мир повелителю верующих Шамилю. Сделал Аргутинский это при посредничестве кумухских князей-эмиров на условии, что обе воющие стороны прекратят войну со всеми ее тяготами н предоставят друг другу соответствующие документы к залог. Учитывая интересы простых мусульман и в соответствии с пожеланиями жителей селения Телетль, особенно женщин и детей, повелитель верующих Шамиль согласился тогда на перемирие, которое было им соответствующим образом оформлено. Беда была, таким образом, устранена. Благодаря мудрости и милости всевышнего Аллаха враги удалились. Рассказ. Глава тариката, руководитель-мюршид в вопросах хакиката, шейх, подобный луне, сияющей во тьме, наш господин Мухаммад Ярагский находился в то время в городе Согратле. Во время каждого из проводимых тогда молебнов он читал молитвы о необходимости повиновения Аллаху, направленные против сподвижников и воинов проклятого Аргутинского. Однажды, после очередного пятничного молебна один вульгарный согратлинец задал вопрос: в чем-же мудрость такого чтения и польза от него? Когда сей, деревенщине попытались, было разъяснить это, он прокричал примерно следующее: «Молитвы и повиновение Аллаху не избавят нас от вреда, наносимого сподвижниками сатаны-Аргута. Не слова избавят нас от них, а сабли, всегда готовые к бою. Пусть лучше каждый юноша подготовится к тому, чтобы отправиться в путь и присоединиться к Шамилю!» В мечети многие начали тут разговаривать, и тогда шейх Мухаммад Ярагский попросил перевести речь человека, который задал указанный вопрос. Дело в том, что он не знал аварского языка. Слова согратлинца Ярагскому перевели, и он понял, что тот хотел сказать. С присущей ему великой проницательностью этот шейх тут же произнес по-тюркски следующее: Урда уч вали вар. Гьич зарар олмас.— «Там есть три святых человека (вали). Поэтому никакого вреда нанесено не будет». Когда согратлинцы услышали после того, что повелитель верующих Шамиль жив, здоров и что вооруженные силы многобожников отведены от Телетля — местопребывания мусульман, они поняли, что проницательность святых людей и их прочие достоинства — истина. [1838 г.] Когда приказы повелителя верующих Шамиля приобрели, наконец, действенную силу и мусульмане действительно подчинились ему, русские начальники собрались около своего злополучного главаря. Они поговорили и сошлись на том, что пожертвуют всеми своими воинами и всей своей казной ради искоренения военной силы имама и уничтожения мусульман. До имама Шамиля дошла тут весть о выступлении в поход сардара вместе со всей массой неверных. Воинов этих вели мунапики, а вероотступники оказывали им поддержку. Шамиль вынужден был приступить к поискам неприступного для врага места, какого-либо прочного угла. С избранной частью своих мудрых сподвижников Шамиль провел совещание по данному вопросу. Мнения их сошлись на том, что они, исламисты, устроят неприступную крепость в гористой местности, расположенной на берегу реки на ашильтинской территории. Там-то мусульмане и соорудили затем места, удобные для ведения сражений, убежища для детей и домочадцев, а также вырыли окопы, создали на путях и дорогах, и высекли в каменистой земле помещения, над которыми возвели толстые крыши и покрытия. Вокруг всего этого мусульмане построили вал и крепостную стену. В образовавшейся, таким образом, крепости укрылись все мухаджиры, а также помощники Шамиля из числа местных жителей с их семьями и домочадцами. [1839 г.] При таком положении дел у мусульман авангардные части преступных многобожников двинулись вдруг на область гумбетовцев. Видя это, повелитель правоверных Шамиль поспешил к городу Аргвани, ибо тот представлял собой как бы ворота в страну, охраняющие путь к крепости ислама—Ахульго. Шамиль по прибытии остановился в самом городе Аргвани, а войска неверных встали тогда поблизости от него. Окружив мусульманские полки, они напали на них со всех четырех сторон. Простые воины-многобожники, однако, вскоре побежали было прочь, но тогда их стали подталкивать к наступлению, напаивая предварительно допьяна. Всякий раз, впрочем, как начальникам неверных удавалось подстрекнуть своих воинов к наступлению, против них с обнаженными саблями выходили борцы за веру, и отбивали их ударами по шеям и головам. Так сражались они в течение двух дней. На третий же день неверные напали на мусульман с одного лишь направления, с верхней стороны. Половина борцов за веру была тут обращена в бегство. Часть же их, запасаясь терпением, осталась в городе Аргвани сражаться за дело Аллаха. Эти борцы за веру вплоть до позднего вечера убивали своих врагов, но и их самих так же убивали. По улицам Аргвани потекли реки крови, ибо там, отбивая на ступающих, пало мучениками много борцов за веру. Их было тогда более двухсот человек. Сто из них — аргванийские герои. Остальные были из числа тех, кто явились на поле боя из других мест. Среди них оказался и испытанный в деле герой, тренированный лев, ученый Хаджияв Тлохский. Всего в той аргванинской битве пало мучениками за мусульманскую веру около пятисот душ аргванийцев и пришельцев из других мест. В огромной же вражеской армии количество убитых было таково, что не сосчитать. Многобожники сожгли затем Аргвани, не оставив, как говорят, даже мусора и следов от строений, а также попортили посевы аргванийцев. Несмотря на это, они затем еще долго сидели на его развалинах. Повелитель правоверных Шамиль вместе со своими людьми возвратился тем временем в богохранимое Ахульго. Там же укрылись тогда ашильтинцы и чиркатинцы, а также все те выходцы из других мест, которые полюбили шариат. На Ахульго двинулись затем полки многобожников, находившиеся в то время в Аргвани, а также иные войска, которые наступали с востока. Главой многобожников был проклятый генерал Пулло. Многобожники окружили, наконец, исламскую крепость Ахульго. Пушки свои они установили при этом по краям горок и холмов. На помощь этому войску неверных выступил и эмир хунзахцев Ахмадхан, который вывел в поле все свои полки, состоявшие как из искренних мусульман, так и из нечестивых мунапиков. Враги, таким образом, полностью окружили единобожников и затем обрушили на них дождь ядер из малых и больших пушек. Они также закрыли единобожникам путь к воде. Утомительная осада, война против единобожников шли уже целых три месяца. У осажденных иссякли продукты питания и питье. Они испытывали сильную жажду и голод. Сон покинул их. При всем этом, однако, единобожники проявляли терпение и хладнокровие. Потеряв надежду сохранить свою тленную мирскую жизнь, они напрягли все свои силы, и сражались, пылая страстью встретиться затем в райских кущах. У борцов за веру не было ведь убежища, кроме их сабель, которые только и могли спасти их от многих тысяч врагов! Против борцов за веру были многократно направляемы русские воины, но те с обнаженными саблями сами выступали против них. Они рубили неверных по шеям и головам, и те падали наземь, подобно гнилым пальмовым стволам. Но не было видно конца их войску. Самым же удивительным из того, что когда-либо видели глаза и слышали уши, было следующее. Выдающийся храбрец, мухаджир, аварец (ал-авари) Алибек, сын Хириясулава, был ранен в правое плечо ядром, выпущенным из большой пушки, причем так, что локоть был оторван, но висел на сухожилиях. Алибек же, продолжая сражаться с огромной страстью, сказал тут бойцам, которые находились вокруг него: «Отрубите-ка это!»—и указал на свой висящий локоть. Те, однако, не стали отрубать его и Алибек, наступив тогда на этот локоть ногой, сам отрубил его саблей, а затем продолжил битву, держа оружие в другой руке. Наконец, Алибек был все же убит. Локоть Алибека, который был оторван ядром, отправили тогда к его раненой матери, которая лежала в постели. Когда мать увидела эту часть его руки, она сказала: «Хвала Аллаху, который предопределил сыну моему погибнуть в бою с неверными, а не умереть в кровати». Как же прекрасны, эта мать и ее сын! Как прекрасны ,эта львица и этот лев! Когда до Шамиля-повелителя правоверных дошла печальная весть о переселении Алибека в мир вечности, он произнес фразу из Корана: «Мы принадлежим Аллаху и к Нему мы, затем возвращаемся», а потом сказал: «Горе нам! Как же мы теперь будем противостоять врагам!» После этого Шамиль, обращаясь к пророку Мухаммеду, пропел следующий стих: «О пророк истинной религии! У тебя просит помощи попавший в беду, Человек, которому нанесла вред грешная душа. Тебе надоели те преступления, которые я совершил. День ныне угрожает мне гибелью, и лишь ночь защищает меня». Проклятый Пулло увидел тут: сколь многие из приведенных им людей уже погибли от рук мусульман, и какую стойкость проявляют повелитель правоверных Шамиль и его сподвижники-борцы за веру, и тогда он предложил повелителю правоверных перемирие. Сей мужлан потребовал при этом у повелителя правоверных его сына Джамалудина в качестве залога. Шамиль не согласился на это, ибо не чувствовал себя в безопасности от возможного коварства и обмана с его стороны. Затем, однако, усилились бедствия, испытываемые детьми и женщинами, а также умножились жалобы со стороны раненых, голодных и слабых. Учитывая слабость перечисленных лиц, претерпеваемые ими бедствия, тяготы, которые они вкушают—голод, жажду, недосыпание, а также обязательность перемирия с точки зрения шариата в случае, если отказ от него влечет за собой нанесение вреда мусульманам, Шамиль согласился все же передать многобожникам усладу своих очей Джамалудина. Последние при этом обязались выполнить следующее условие имама—прекратить бой и возвратиться на свою территорию. Когда, однако, сын Шамиля очутился в руках многобожников, те нарушили договор. Война возобновилась. Произошло это из-за того, что чиркеевский мунапик Биякай сообщил им о малочисленности мусульман, об истощении у них припасов, а также указал многобожникам слабые места в их обороне. Дело в том, что этот Биякай, будучи послан к осажденным мусульманам для заключения мира, успел ознакомиться с положением последних. Многобожники, собрав все свои силы, сражение, таким образом, возобновили. Они напали на мусульман отовсюду, где проходили дороги, ведущие на Ахульго, как легкие, так и трудные. Мусульмане же—все, кто только был в силах держать оружие или швырять камни, и мужчины, и женщины, вступили тут на путь священной войны. Большая часть осажденных на Ахульго погибла мучениками за веру, способными к продолжению боя оставались лишь сам имам и несколько мужей. В результате мусульманская крепость Ахульго под давлением силы врага, в конце концов, пала. Имам же Шамиль и те, кто были тогда вместе с ним, прошли под покровом ночи между неверными, с обнаженными саблями в руках. Они прорвались через их ряды. Итак, часть тех, кто находились на Ахульго, погибла мучениками за мусульманскую веру. Кое-кто попал в плен. Кое-кто спасся. Эх! Было, что было. «Сошлись-таки два кольца подпруги». То был воистину день, подобный малому светопреставлению. Люди были словно пьяные. Матери, кормящие грудью, забывали о своих грудных детях. Высокое и низкое сравнялись. Одна, к примеру, женщина из числа мухажиров, сказала своему мужу: «Что же мы будем делать с нашим ребенком?» Муж ответил: «Это не тот день, когда заботятся о своих чадах. На каждом из нас лежит сейчас, прежде всего обязанность участвовать в священной войне. Поэтому бери кинжал и сражайся. Мальчика же нашего оставь на этом камне». Женщина взяла тогда кинжал, а затем, расстелив свой платок и положив на нее свое чадо, вступила в бой. Она сражалась рядом со своим супругом до тех пор, пока оба они не стали мучениками за веру. Да будет Аллах доволен ими обоими! К числу женщин, которые пали тогда мученицами за веру, принадлежит и жена повелителя правоверных Шамиля—Джавхарат, имевшая грудного двухлетнего ребенка. Этот ребенок, когда его затем нашли, сосал грудь своей мертвой матери. Вскоре и он умер. Что касается другой жены имама—матери Газимухаммада, то она вместе с ним спаслась тогда от неверных; Газимухаммад был в то время семилетним мальчиком, который получил тяжелую рану. Далее, к числу женщин-мучениц за веру принадлежит сестра выдающегося храбреца, красноречивого ученого, мученика за веру Сурхая Колобского — меча, обнаженного против неверных и тиранов. После гибели родного брата, дорогого ей Сурхая она надела его плащ (бурку —?) и чалму, затянула на себе его боевой пояс, взяла в руки его саблю и бросилась на вражеское войско. Она принялась бить и крушить врагов. Так действовала тогда сестра Сурхая Колобского! Наконец и она пала в бою и стала мученицей за веру, вслед за своим братом, которого она так жалела. Да будет Аллах доволен ими обоими! Битва при Ахульго—это великая битва, подобной которой не было в веках! Многие благочестивые и добрые мужи приобрели там вечное блаженство! Отметим также, что благодать, исходящая от мучеников за веру, погибших на Ахульго, велика и широко известна. Многие божьи люди побывали там и приобрели столько божественной милости и благодати, сколько пожелал Аллах. Благородный шейх, совершенный в своей святости Алискер-хаджи (Лли ал-Аскари) выявил там, к примеру, труп мученика за веру, который находился в пещере, расположенной высоко и в труднодоступном месте. Покойник был словно живой. Он не был, подвергнут тлению, по сути дела вообще не изменился; кстати, и сейчас труп этого борца за веру в таком же состоянии и каждый может лицезреть его. Шейх Алискер возвел у входа в пещеру стену, в которой оставил оконце, откуда можно смотреть на покойника. Ныне это — великая святыня, которую посещают паломники ради приобретения благодати. После того, как крепость Ахульго была взята врагами, повелитель правоверных Шамиль с семью своими товарищами, борцами за веру из числа оставшихся в живых, направился искать труднодоступную местность и верных людей. В конце концов, Шамиль остановился на просторах Шатоя (Шубут). Шатоевцы дали ему приют и выказали соответствующее почтение, поступив по отношению к Шамилю точно так, как арабское племя банукайла—по отношению к пророку Мухаммеду. Да вознаградит Аллах этих шатоевцев—благочестивых мусульман, за их добрые дела! [1840 г.] В Шатое Шамиль успокоился и вновь приступил к оживлению шариата. Неверные же, овладев к тому времени значительной частью страны ислама и построив в различных местах, принадлежавших мусульманам, свои крепости, вознамерились теперь силой установить свою власть над всеми государственными образованьями горной страны. Так, проклятый генерал Клюки фон Клугенау двинулся тогда в сторону областеи-вилаятов: Герменчик, Шали, Гехи, Мартан и Алда. Он при этом приказал жителям названных вилаятов сдать большие платки (изар) своих жен, чтобы переслать их затем к самому главному начальнику неверных. Сделано это было для того, чтобы главный начальник знал: отныне вся страна горцев (Дагестан) находится под его высокой властью, и никто из горцев не смеет уклоняться от подчинения его приказам и несения бремени, которое будет возложено на них. Объявив о необходимости сдать платки, проклятый Клюки фон Клугенау возвратился в конце осени назад, в крепость Грозную (Сунч). Повелитель же правоверных Шамиль продолжал спокойно сидеть тем временем в Шатое, приглядываясь и прислушиваясь: когда, наконец, названные тяготы навлекут несчастья на головы неверных? Нижние чеченцы (мичихич) были людьми горячими и молодцеватыми. Они обладали славой и мужеством. Вот их-то главари и прибыли к повелителю правоверных Шамилю с просьбой оказать помощь в борьбе с врагами исламской религии, а ведь «если попросили у вас помощи ради дела, касающегося религии, вы обязаны оказать ее». Названные главари заключили тогда соглашение с повелителем правоверных Шамилем, взяли от него соответствующие акты и, со своей стороны, обязались объединиться с ним в борьбе с многобожниками. Во исполнение этого соглашения, как только зима сбросила свои снежные тулупы и надела весна свое зеленое платье, победоносный и дерзкий лев Шамиль, уповая на Аллаха, выступил в поход под зелеными знаменами во главе отряда, состоявшего из мухаджиров и помощников из числа местных жителей — чеченцев. Остановился Шамиль в области Гехи-Мартан и жители тех мест, все до единого, выказали ему тогда свое повиновение. Затем Шамиль двинулся в направлении Шали и других городов Чечни. Чеченцы с радостью вступали в подчинение повелителю правоверных, который распространял в их среде законы ислама, и переносил на них действие шариатских установлении. В результате канат ислама, который ранее был, как бы разрезан, вновь превратился в единое целое. У населения Чечни усилилась тут страсть к боям, а неверные, испытав бедствия, вынуждены были отказаться от своих мечтаний. Шамиль назначил своим наместником (амил) в одной из областей аварца (ал-авари), являвшегося для тех мест мухаджиром—Мухаммада, сына Ахберди,—набожного ученого, активного борца за веру, помощника делу религии, сокрушителя неверных и мунапиков, опору имама, верного слугу ислама 16. В другой области Шамиль назначил своим наместником известного храбреца, дерзкого, как лев, Шуаиба Центароевского. Над Шалинской областью повелитель правоверных назначил тогда своим наместником испытанного в деле героя Джавадхана из Дарго. Таким же образом Шамиль поступал и впоследствии,—назначая того или иного витязя правителем над каждым краем, жители которого заявляли о своей предрасположенности к признанию его имамской миссии и подчинении его приказам. Призывы Шамиля и молва о преимуществах его системы управления были услышаны затем жителями селений Салатавии (Салату) и салатавского города Черкей. Все они заключили тогда с Шамилем соглашение, а, кроме того, в союз с ним вошли гумбетовцы и андийцы. Таким образом, благодаря всевышнему Аллаху, сфера власти ислама расширилась. Он приобрел силу. Затем Шамиль напал на Ишкартынскую (Ишкатали) крепость и перебил там много неверных. Он захватил также Чирюртовскую крепость и то, что находилось вблизи от нее: Янгиюрт, Гельбах, Миатлы (Миярти) и Зубутль. После того, как Шамиль, осветив названные места светом шариата, устранил оттуда саблями своих победоносных, наводящих страх воинов темное, как ночь, обычное право, он поселился р. прекраснейшем месте, именуемом Дарго, в центре указанных гилаятов. Рядом с собой Шамиль позволил тогда поставить палатки мухаджирам, своим помощникам из числа местных жителей, а также благородным ученым и благонравным людям. В начале лета тысяча двести пятьдесят шестого (1840) года, имам Шамиль услышал, что проклятый сардар с отрядами своих многобожников двинулся на город Чиркей. Имам выступил против них. Встретившись с многобожниками, он вступил с ними в бой, в котором, однако, приняли участие лишь авангардные части его войска. Ариергардные же части войска имама проявили тогда медлительность, в связи, с чем сила неверных по отношению к авангарду как бы удвоилась. Вот потому-то и смогли высокомерные многобожники ворваться в Чиркей. Часть чиркеевцев убежала тут туда, где действуют законы ислама. Оставшиеся на месте попали под длань христиан. Что же касается сих проклятых врагов, то они заложили тогда на землях Чиркея, за речкой, крепость, которую заполнили своими людьми. Чиркеевцы, оставшиеся в родном селении, вынуждены были тогда скрывать свою враждебность по отношению к многобожиникам, и стали поджидать удобного момента, чтобы изменить им, И вот, в год взятия крепости Хунзаха, когда имам Шамиль прибыл и остановился в Казанище, чиркеевцы направили к нему делегацию, состоявшую из кадия Таймазхана и лиц подобных ему. Одновременно чиркеевцы объявили войну неверным, которые сидели в крепости, стоящей за рекой. Эти неверные, ведя и днем и ночью артиллерийский обстрел из своей крепости, наносили чиркеевцам большой ущерб. Чиркеевцы в течение целых семи месяцев терпели эти тяготы. Наконец имам Шамиль переселил их оттуда вместе с прочими салатавцами и расселил в различных местах, лежащих на подвластной ему территории. Хвала—Аллаху, Господу миров! [1842 г.] Имам услышал тут, что злополучные русские подходят к Чоху. Он выступил против них и повел войска. Мусульмане через известный брод форсировали уже реку голотлинцев и тогда их проклятые враги, до которых дошел слух о силе и мощи войск Шамиля—повелителя правоверных, повернули назад. Они ушли туда, откуда пришли. Имам, остановившись тогда в селении чохцев, подверг их соответствующей дрессировке, а затем подстрекнул к участию в войне с врагами ислама. Потом он пошел к согратлинцам и поступил с ними таким же образом. Когда страшные слухи, что скоро появится Шамиль с многочисленным войском, усилились, под его могучую руку перешли жители областей-вилаятов: Андалал, Гидатль, Тленсерух и Карах. В результате войско имама численно возросло, и тут он возымел намерение направить свои полки на вилаят казикумухцев. Войско Шамиля после полуденного отдыха резко рванулось вперед и остановилось лишь вблизи города Казикумуха. Тут-то к Шамилю и прибыл тарикатский наставник (устаз) Джамалудин. Шамиль что-то сказал тогда этому Джамалудину, посовещался с ним и затем после небольшого сражения ввел свое войско в названный город. Главари казикумухцев засели было в крепости, которую вскоре окружили и подвергли осаде воины Шамиля. Наконец, люди, находившиеся в этой крепости, сдались на милость имама. Тринадцать мужей из числа сдавшихся, среди которых находился и Яхья Дженгутайский—сын Будая, Шамиль перебил. Группу их он объявил пленными, а остальных самоличным решением распустил по домам. Шамиль, простояв в Казикумухе неделю, назначил казикумухским повелителем хаджи Яхью—сына Джабраила. После этого воины имама с добычей в руках живые и здоровые повернули назад и, вознося благодарность Аллаху, восхваляя Его, прибыли к своим семьям. Хвала — Аллаху Господу миров! Благодаря именно этой победе потух огонь в сердцах унцукульцев, хунзахцев и их покровителей-неверных. Произошло данное событие зимой тысяча двести пятьдесят восьмого (1842) года. Через небольшой промежуток времени казикумухцев все же одолела сила многобожников. Дело в том, что установленная у них шариатская государственность оказалась слабой: наиб хаджи Яхья и его помощники не сумели проявить необходимую твердость и сохранить исламскую систему управления. Потому-то они и обратились за помощью к имаму. Шамиль вторично выступил в сторону Казикумуха вместе с виднейшими своими советниками и наиболее храбрыми из числа своих товарищей, с такими, к примеру, личностями, как Ахбердиль Мухаммад. На казикумухской территории мусульманские воины остановились вблизи вражеского лагеря. Там-то и произошел бой. Тут вдруг к имаму Шамилю, который находился в Казикумухе, прибыл человек с просьбой о помощи. Он сообщил, что русские двинулись со стороны Курчалоя (Курчули) к его, имама, богохранимой обители—Дарго. Сообщение это сыграло роль реки, преградившей путь селевому потоку. Имам с конницей быстро двинулся назад, к своей семье. Когда же он, наконец, прибыл в Дарго, увидел: его семья и домочадцы переведены в Анди; враги огромной массой действительно продвигаются со стороны Курчалоя; храбрый наиб Шуаиб Центароевский и другие наибы уже выступили навстречу врагу со своими людьми и своими войсками. Проклятый враг приблизился тем временем к Белгатою (Бар-гцти) и тут в лесу на него напали со всех сторон борцы за веру. Произошло сражение, в котором, благодаря всевышнему Аллаху, неверные были разбиты и отступили. Побежденные в том месте, они были затем вынуждены двинуться назад, будучи при этом уничтожаемы и лишаемы одежд руками борцов за веру. Хвала— Аллаху, Господу миров! [1843 г.] В конце лета следующего (1259/1843) года имам Шамиль собрал войско против города Унцукуля и находившейся там крепости неверных. Затем он выступил в поход. Со своими победоносными полками, состоящими из мухаджиров и тюмощников-ансаров из числа местных жителей. Авангард мусульманского войска по прибытии на унцукульскую территорию наткнулся неожиданно на группу унцукульцев, состоявшую примерно из ста человек; говорили, что они-де вышли косить траву для русских. Воины Шамиля напали на этих унцукульцев и перебили их до последнего, вследствие чего унцукульские мятежники пришли в уныние, а у людей, находящихся в заблуждении, опустились головы. Сам же имам встал тем временем над Унцукулем, расставив свои полки вокруг вышеназванной крепости. Враги были, таким образом, осаждены мусульманами, как мединские евреи—сподвижниками. Тут, однако, на помощь осажденным из крепости Моксох вышло около шестисот многобожников. Когда последние подошли к местности Микитль (Миккил),—там имеется канал, который затем протекает напротив города Унцукуля, со стороны Харачи—против них выступила группа борцов за веру из войска имама Шамиля. Там-то, в поле зрения осажденных и осаждающих эти две группы и сошлись. Преступные многобожники были тогда разбиты в пух и прах и обращены в бегство. Мусульмане же, не ограничившись этим, бросились вслед за пришедшими из Моксоха многобожниками, избивая и убивая тех, кто вел их. Продолжалось это до тех пор, пока последние из многобожников, остававшиеся тогда в живых, не добрались до берега реки. Клянусь Аллахом! Из числа их живым остался было лишь один-единственный солдат. Он убежал из Мнкитля, перейдя реку вплавь. За этим солдатом, однако, последовал храбрый мухаджир Мухаммад Батлаичинскнй, сын Османа. Он также переплыл ту реку, убил солдата, а затем возвратился назад. Из того, прибывшего из Моксоха войска, не спасся, таким образом, ни один человек. Хвала Аллаху! По прошествии четырех дней после названной битвы в Микитле Унцукуль был взят. Часть, однако, унцукульцев, которая особенно сильно боялась за себя и свое имущество, укрылись тогда вместе со своими детьми и богатствами у неверных в крепости. Когда война против этой части унцукульцев и осада усилились, когда им стало очень уж плохо, они капитулировали. Во главе с хладнокровным Кебед-хаджиявом они, хотя и опасались мести, сдались на милость имама. Что касается многобожников, которые находились в унцукульской крепости, то они были либо убиты, либо уведены в плен, По отношению же к мусульманам—жителям Унцукуля имам проявил милость. В этом бою пало мучениками за веру около ста двадцати человек. Победоносный имам Шамиль выступил, затем против балаханской крепости и остановился на балаханских просторах в ожидании удобного момента для нападения. Балаханцы, учитывая сделанное им в отношении унцукульцев, уразумели, что с воителями за ислам следует примириться без боя. Те же из числа людей заблудших, кто пребывал в крепости, были уведены в плен. Затем Шамиль двинулся к моксохской крепости. Произошло небольшое сражение. В результате его, крепость эту он взял. Всех многобожников, которые оказались в ней, Шамиль увел в плен. Затем Шамиль направился к цатанихской крепости, где произошла великая битва. С позволения всевышнего Аллаха крепость эта была взята силой. Все до единого неверные, которые находились в цатанихской крепости, были, поэтому перебиты, а тела их изувечены. В цатанихской крепости были найдены: большой, причем полный пороховой погреб и множество ядер; это была крепость с высокими стенами, заполненная необходимым количеством людей и снаряжением, при взятии которой мучениками пало много борцов за веру. Хвала могучему Аллаху за помощь правоверным и уничтожение неверных, а также — за покорение в течение одного года своему рабу Шамилю, воителю за веру, одиннадцати крепостей, принадлежавших ранее многобожникам! Помощь Шамилю со стороны Аллаха стала, в конце концов, очевидной для обитателей и прочих населенных мусульманами округов. Тогда-то к нему и прибыли делегаты от селений Хунзахского вилаята. Они пригласили Шамиля в свои селения, а когда он прибыл, вывели навстречу ему всех своих сельчан. Главой делегатов был превосходный ученый, храбрый как лев кадий Мухаммад Танусинский. Это был тренированный, крепкий человек и при этом весьма совестливая личность. Подобно Аббасу, дяде пророка Мухаммеда, оставшемуся с его разрешения среди язычников в священной Мекке, Мухаммад Танусннский с разрешения повелителя правоверных Шамиля терпеливо сидел среди многобожников, и выявляя для мусульман их слабые места. Этот Мухаммад Танусинский был, кстати, советником великого шейха Мухаммада из Гортколо—проницательного ученого, муфтия, человека, с которым он делился своими тайнами. Главой же мусульманских войск, знаменосцем, ведущим их на священную войну, был тогда выдающийся герой Хаджимурад — лев, настроенный против неверных и отступников (мулхид). Это был человек, в бою прекрасный, победоносный и удачливый, ставший мухаджиром ради возвеличения Корана, активный воитель за божье дело. В управлении отрядами этот Хаджимурад превосходил остальных командиров. Враги боялись одного имени «Хаджимурад». Прочие же люди, как близкие, так и далекие, из почтения к нему старались вести себя смирно. Одним словом, к тому времени слава о Хаджимураде уже разнеслась среди народа. Для более подробного перечисления достоинств Хаджимурада здесь, однако, не хватит места. Победоносный Хаджимурад прибыл тогда в Хунзахский вилаят по Тлохской {Ках} дороге, подобно знаменитому полководцу Халиду ибн ал-Валиду. Имам же Шамиль прибыл туда по дороге, проходящей через Арак-меэр во главе огромного войска, подобно пророку Мухаммеду, двигавшемуся на Мекку. Остановился имам в селении Тануси, и в это самое время на помощь врагам мусульманской религии прибыл проклятый генерал Аргутинский (Аргут) с войсками, состоявшими из преступных многобожников. Враги встали лагерем вблизи селения Тануси, в котором находился имам. Они затем обстреляли, было это селение из пушек, но против них выступили войска имама Шамиля, и там произошло сильное сражение. В ходе его было перебито большое количество врагов ислама, после чего, не имея поддержки от Аллаха, они отошли назад. Одержать победу над мусульманами войска Аргутинского, таким образом, не смогли. У людей, ставших по сути дела неверными, глаза буквально повылезали тут на лоб. Они пришли в смущение. Одним словом, все те, у кого на сердце было нечисто, решили укрыться в крепости Хунзаха вместе с многобожниками. Что же касается хунзахцев и прочих жителей Хунзахского вилаята, то они добровольно перешли тогда под власть имама. Имам Шамиль был вынужден, однако, предав огню подчинившиеся ему селения и разрушив затем имевшиеся там дома, эвакуировать их жителей в центральную часть своего государства, что было сделано ради взятия хунзахской крепости. Началась эвакуация в начале месяца рамазан, соответствующего концу лета, тысяча двести пятьдесят девятого (1843) года и затянулась она примерно на три месяца. После эвакуации жителей Хунзахского вилаята Шамиль пошел к крепости Гоцатля. Ее он взял без боя. Затем, по окончанию поста месяца рамазан, Шамиль выступил против крепости неверных, расположенной в Гергебиле (Каркаби), которая была заполнена людьми и снаряжением. Война против засевших в гергебильской крепости затянулась примерно на пятнадцать дней. Наконец, с помощью всевышнего Аллаха, крепость была взята. При этом было перебито столь большое число многобожников, что в местах их гибели из-за обилия трупов было не возможно пройти. Люди, сраженные замертво, лежали там подобно стволам гнилых пальм; их потом оттащили в сторону и сбросили с высоты на берег реки. Хвала Аллаху за такую победу! Затем Шамиль направился в сторону Равнины. Остановившись тогда в Дженгутае, он сжег стоявшую там усадьбу Ахмадхана Мехтулинского. Население Равнины подчинилось имаму без боя. Что же касается повелителя-эмира Абулмуслим-шамхала, то он бежал в шуринскую крепость, а в его усадьбе, находившейся в Казанище, расположился повелитель правоверных Шамиль. В Казанище, рассылая свои отряды к стенам крепостей неверных, Шамиль простоял около двадцати дней. К нему приходили туда делегации от всех жителей соседних округов ,и в конце концов имаму покорилось почти все население Равнины. Даже тамошние тираны и князья из почтения к нему склонили свои головы. Услышав об этих победах имама, неверные, которые находились тогда в Хунзахской крепости, перепугались и побежали оттуда. Мусульмане двинулись следом за ними и стали сражаться. Просторная было земля, оказалась тут тесной для неверных. Их вынудили возвратиться в зиранинскую крепость, где они были окружены мусульманскими полками. Затем туда подошел еще и отряд Хаджнмурада, возвращавшийся с Равнины. Мусульмане продержали тогда неверных в осаде в течение почти целого месяца. Осада в Зирани утомила неверных. Голод поразил их столь сильно, что они были вынуждены съесть своих лошадей и тут, надо же, к ним подошла помощь — неверные из крепости Темир-Хан-Шура. При их только содействии войска, осажденные в Зирани, и смогли выйти из названной крепости, сбросив в реку то, что было невозможно взять с собой. Неверные начали, таким образом, удирать, а мусульмане стали с боем преследовать их. В шуринскую крепость неверные тогда все же проскользнули, но при этом вкусили-таки поражение в упомянутом выше месте и в результате пришли униженными. Имам тем временем возвратился в свое убежище. Дело в том, что он увидел идущие на помощь огромные войска неверных. Последние все собирались и собирались в крепости Темир-Хан-Шура и это притом, что сподвижников имама и его помощников из числа местных жителей было тогда мало; существовала также опасность вероломной измены со стороны определенных групп людей. [1844 г.] В начале лета тысяча двести шестидесятого (1844) года начальник русских — проклятый салдар Воронцов собрал отряды своих многобожников и двинулся в сторону города Чиркея. Услышав об их продвижении, повелитель правоверных Шамиль выступил, было в поход, но, узнав, что сила проклятых врагов ныне вдвое больше, чем прежде, счел за благо эвакуировать жителей Салатавии. Завершив их эвакуацию, Шамиль повернул затем в область Алмака. В результате город Чиркей и прочие населенные пункты Салатавии попали в руки неверных. Жители Чиркея были разделены тогда на две группы. Одна находилась на стороне повелителя правоверных Шамиля. Другая — стояла вместе с врагами мусульманской религии. Что касается русских, то они, предав Чиркей огню, разрушили его, не оставив камня на камне. [1844 г.] По прошествии довольно длительного промежутка времени проклятые враги вновь пришли в движение. Они начали подниматься в горы по Буртунайской дороге с целью захватить город Анди.. Повелитель правоверных Шамиль с полками единобожников вступил тогда на путь войны, имея рядом подобных львам благородных наибов, готовых на глазах у имама - пожертвовать своим II душами ради того, чтобы сохранить названный исламский центр. В числе этих наибов были: кадий Галбац Каратинский —набожный ученый, подобный рыкающему льву; опора имама и правоверных кадий Абакар Аргванийский — свидетель принесения присяги [всем трем] имамам-борцам за веру, участник всех собраний, человек, который претерпел все мыслимые несчастья из-за того, что затянул на себе пояс шариата; подобный Халиду ибн ал-Валиду дерзкий волк Хаджпмурпд — леи божий, напущенный на неверных и врагов ислама, символ нападения на тиранов и отступников, умелый предводитель конных и иных отрядов, воинственный борец за веру; превосходный ученый Гитин Данухский— отчаянный храбрец. Когда повелитель правоверных Шамиль увидел, что войска многобожников многочисленны, он приказал поджечь город Анди и андийские селения. Вскоре в большой силе подошли и сами многобожники. Мусульмане были не в состоянии оказывать им сопротивления и многобожники вступили в названный город, но он был уже сожжен. Многобожники двинулись тут в направлении группы мусульман, которая стояла вместе с имамом Шамилем на краю горы, принадлежащей селению Тандо (тандал). Названная группа, однако, не вступая в бой, обратилась вдруг в позорное бегство, в результате чего рядом с имамом осталось тогда лишь порядка десяти сподвижников. Это в свою очередь, привело к тому, что силы, объединенные вокруг Шамиля, рассыпались, и он возвратился в Чечню просить помощи у чеченцев. Проклятый салдар Воронцов, простояв в Анди около месяца, направился затем во главе авангарда своего войска к селению Дарго, которое тогда было также уже сожжено. Воронцов-салдар встал там лагерем. Арьергард же его войск оставался еще на Андийских горах, вместе со своими пушками, палатками и прочим провиантом. Борцы за веру поспешили тут к дороге, по которой продвигались многобожники, чтобы напасть на них из лесу, который находился вокруг. Они устроили в этом лесу засаду и начали следить. Наконец, мусульманам представились удобный момент и возможность погубить врагов. Они напали на неверных, и те обратились в бегство, бросая свою казну и оставляя свои пушки. Мусульмане тогда очень сильно потрясли их. Проклятые многобожники простояли в Дарго несколько дней. Наконец их одолел голод, а сердца их поразил страх. Они начали бежать, а мусульмане стали преследовать их и избивать. Обстреляв многобожников, из лесу и справа, и слева, они вступали в рукопашные сражения с ними. В результате всего этого, при помощи Аллаха большое количество последних было перебито. Многобожники были тогда столь сильно напуганы, что не смели оказывать сопротивление нападавшим на них мусульманам и ударам их сабель. Так дело обстояло в течение трех дней и ночей, пока, наконец, последние из числа бегущих не добрались до крепости Хасавюрт. В том сражении было убито несколько тысяч многобожников. Мусульмане, кроме того, захватили столь огромную добычу, что о подобной ей до сих пор никогда и не слышали. Далее, в том сражении, происшедшем зимой тысяча двести шестидесятого (1844) года, пал мучеником за веру шедший по пути истины наиб Сухайб. Да помилует его Аллах! Через небольшой промежуток времени Шамилю пришло на ум поднять людей и выступить в сторону Цудахарского и Акушинского вилаятов. Целью его было подтолкнуть цудахарцев и акушинцев к принятию шариата и укрепить их в неприязни к врагам мусульманской религии. Итак, Шамиль повел свое войско. Остановился он у Акуша, а затем около Балхара и Цудахара. Акушинцы, балхарцы и цудахарцы выказали имаму вначале полное повиновение. Когда, однако, к ним на помощь прибыли неверные, то они все вместе вероломно изменили Шамилю и тогда воины имама были вынуждены бежать назад. При этом каждый, кто встречался на пути отступавших борцов за веру, вступал с ними в сражение, и это в то время, когда отряды местных тиранов и неверных с боем преследовали их. Продолжалось все это до тех пор, пока воины ислама не дошли до Кородинского моста. Враги встали, затем лагерем на восточном берегу реки, а войска имама — на западном. Простояли они там целую неделю, ведя взаимный обстрел и сражаясь. Кстати, у Кородинского же моста во время вечерней молитвы пал мучеником за веру известный ученый Исиниль Мухаммад из Итля. Было там убито тогда и множество неверных. По милости всевышнего Аллаха в сердца неверных был, наконец, вселен страх. Они повернули назад. Мусульмане же стали тут их, отступающих, преследовать. Они сражались с этими многобожниками до тех пор, пока не достигли Дарада-мурадинского горного прохода. Произошли эти события в том же тысяча двести шестидесятом (1844) году. [1845 г.] По прошествии времени имам Шамиль направил мусульманские войска к городу Чох. Командиром над ними он назначил тогда Даниялсултана. Причиной же их отправки было то, что жители Чоха, руководствовавшиеся ранее указаниями имама, чрезмерно возгордясь, перешли все границы. Произошло все это из-за принятия чохскими вельможами наград и подарков от проклятого генерала Аргутинского. Двигавшиеся к Чоху воины имама встали лагерем на Ходобской равнине (майдан), откуда командующий мусульманским войском Даниялсултан отправил чохцам письмо. В нем он призывал их покориться имаму и установить у себя шариат. Они на это, однако, не согласились. Дело и том, что чохцы обратились перед этим за помощью: к эмиру Аглару Казикумухскому, а также к акушинцам и цудахарцам и те незаметно уже подходили к Чоху с разных сторон. Наконец они спустились в названный населенный пункт. Что же касается мусульманских полков, то они встали тогда в нижней части Чоха. Затем на протяжении восьми дней между ними шел бой, причем внутри города действовали два шамилевских наиба — Хаджияв Инкав и хаджи Муса. На десятый день боев отряды противников имама и шариата были, наконец, разбиты и в руки мусульман попала солидная добыча. Затем воины имама разошлись по всему Чоху, где им удалось заполучить и золото, и серебро, и дорогую мебель, и прекрасные одежды и прочие богатства. Причем все это досталось им в количестве, которое не сосчитать. На следующий день Чох был сожжен. Что же касается его жителей, то они были переселены тогда в другое место. В этой битве за Чох, которая произошла в конце зимы тысяча двести шестьдесят первого (1845) года, мучениками за веру пали более ста человек. Столько же борцов за веру получили тогда ранения. [1847 г.] По происшествии года и нескольких месяцев русские приблизились к селению Салта. Против них выступил, однако, имам, который поднял еще и наибов. Когда последние подошли к Салта, имам послал часть их внутрь салтинской крепости, а остальных рассадил по вершинам близлежащих горок и холмов. Войска же неверных расположились тогда поблизости от селения и затем приступили к осаде крепости. Неверные приблизились, наконец, к Салта настолько, что люди, находящиеся внутри» того селения, слышали бряцание их подков. Затем они отрезали борцов за веру от путей, по которым к тем поступала пища и вода. Мало того, из-за препятствий со стороны неверных, даже к речке они могли ходить лишь глубокой ночью. Неверные при этом постоянно сбрасывали в речку трупы и помет, а борцы за веру украдкой по ночам брали эту оскверненную воду и из-за сильной жажды пили ее. И вот в столь стесненных обстоятельствах при всех этих тяготах, павших на плечи мусульман, всевышний Аллах подверг их еще одному испытанию — среди осажденных распространилась холера. Они, однако, стойко и безропотно претерпели и это. Уповая на Аллаха, борцы за веру, засевшие в Салта, лишь еще сильнее затянули тогда пояс своего усердия в деле священной войны. Враги придумали тут новую хитрость, чтобы взять салтинскую крепость. Под крепостной стеной они проложили подземную галерею, заходящую под самый низ крепости. В галерею эту неверные заложили много пороха, который затем и подожгли. Крепость вздрогнула, она оказалась как бы подброшенной в воздух, вследствие чего фундамент крепости оторвался от нее самой. В Салта, несмотря на дневное время, стало тогда темно, как ночью. Борцы за веру, засевшие там, вытерпели, однако, и эту беду. Они хладнокровно перенесли все тяготы, связанные со священной войной. С обнаженными саблями в руках они вышли из салтинской крепости лишь тогда, когда полностью убедились в невозможности сохранить свою жизнь, оставаясь там. Готовые к смерти, они двинулись сквозь ряды врагов, которые сами тогда освободили им дорогу. В Салта пало мучениками много борцов за веру, хотя, правда, многобожников было перебито тогда в несколько раз больше. Много юных воинов ислама умерло, кроме того, и от холеры. В общем, эта битва была для мусульман, можно сказать, тяжелейшей. Ведь в течение целых трех месяцев, и днем и ночью, на них дождем сыпались ядра. Все это время они не имели ни сна, ни покоя. Началась салтинская битва в последнем месяце весны тысяча двести шестьдесят третьего (1847) года, а закончилась в конце лета. [1848 г.] Затем примерно через год отряды преступных неверных подошли к мусульманской пограничной крепости Гергебиль. Повелитель правоверных Шамиль с войсками, сформированными из единобожников, выступил на священную войну с ними. Проклятые враги остановились тогда на открытом пространстве, расположенном перед селением Гергебиль. Мусульмане же заняли края [близлежащих] холмов, а кроме того, они подстерегали своих врагов в садах, где затем в ходе боев наносили им много вреда, но зачастую и сами страдали от их действий. Успехи в войне бывают ведь то у одной стороны, то у другой. Затем, однако, враги сумели зайти в тыл защитникам гергебильской крепости. [Оттуда] они постепенно приблизились к ней и в результате окружили ее со всех сторон. Мало того, на путях, ведущих в эту крепость, в отдельных местах многобожники возвели тогда башни, куда поставили большие пушки. Сражаясь с мусульманами и осаждая их, они, в конце концов, полностью отрезали последних от провианта. Этим многобожники ослабили сопротивление мусульман и их активность в священной войне. Вот тогда-то глубокой ночью мусульмане и ушли из Гергебиля. Тамошнюю крепость они оставили при этом пустой и разрушенной. В Гергебиле пало мучениками много видных борцов за веру. Среди них были: ученый наиб Хаджар Гигатлинский, набожный ученый Абакар Чиркеевский, ученый кадий Шихша Батлаичин-ский — муфтий Хунзахского округа, проницательный ученый Хаджияв — сын ученого кадия Мухаммада Танусинского и, наконец, ловкий храбрец Гимбат Ободинский. Да будет им земля пухом! Гергебильская битва продолжалась три месяца. Неверные сожгли, затем селение гергебильцев и порубили их сады. Там они простояли тогда столько времени, сколько пожелал Аллах. Имам Шамиль счел, затем целесообразным воздвигнуть неприступную крепость на берегу Койсу, на высоком холме, именуемом Ули. Воздвигнув Улинскую крепость, он посадил в ней в качестве стражей храбрецов из числа гергебильскнх муртазиков, а также героев - мухаджиров. Стражи эти соорудили, затем крепостную стену на берегу Койсу, в результате чего названный форпост ислама стал для врага полностью закрытым. Улинская крепость защищала отныне мусульман от вражеских атак подобно тому, как вуаль защищает женщину. (1848 г.) Осенью того же года имам Шамиль, взяв одну из своих пушек, выступил со своими воинами в поход. Вместе с ним находились тогда видные мухаджиры и другие герои-борцы за веру. Войска эти имам направил в сторону ахтынской крепости. Остановившись в Ахтах, мусульманское войско осадило затем в названной крепости группу неверных. Что же касается ахтынцев, то они были тогда разделены на две группы: одна действовала рядом с повелителем правоверных Шамилем, а другая вместе с неверными находилась в крепости. Во время осады Ахтынской крепости и происходивших тогда сражений мусульмане оказались сильнее неверных. При всем этом, однако, с их стороны пал мучениками за нору ряд отборных юношей. Пушкой имама распоряжался в той битве хаджи Чхья Чиркеевский. Однажды, во время обстрела крепости, который вел он, ядро попало в пороховой погреб неверных, и тот взлетел на воздух. Тогда же обвалилась часть крепостной стены, и результате чего образовалась брешь. Ворваться, однако, и Ахтыпскую крепость сил хватило тогда лишь у благородного наиба Кади Ичалинского, да еще у проницательного героя Месекол. жа Андийского. В то время, как мусульмане были заняты осадои, со стороны Чирахских гор вдруг появился проклятый Аргутинскнп с войсками, состоявшими из братьев сатаны. Затем эти iiom-ка начали спускаться с Чирахских гор, но тут их встретили на имама Шамиля. Борцы за веру сразились с многобожниками и заставили их отступить назад. На следующий день Аргутинский пошел уже со стороны селения Хазра. Два враждебных скопища --- мусульмане и неверные столкнулись на широком, открытом пространстве. Там они и вступили в сражение. На этот раз поражение потерпели мусульмане. В этой, битве, которая произошла в тысяча двести шестьдесят четвертом (1847/48) году, мучениками за веру пало много ученых, а также благочестивых людей и мухаджиров. Да соберет их всех Аллах в раю в обществе пророков и правдивейших людей! [1849 г.] Через год после этого проклятый Аргутинскин со своими людьми и со всем своим снаряжением двинулся против исламской крепости, воздвигнутой в Чохе. Выступил тогда в поход и повелитель правоверных Шамиль с войсками борцов за веру. Остановившись на площадке Ходоб,,и обустроив как следует, Шамиль направил часть наибов в чохскую крепость. Каждому наибу он по своиму имамскому усмотрению определил при этом участок. Войска проклятого Аргутнпского спустились тем временем с горы [Турчи-даг] и встали лагерем поблизости от чохской крепости. Затем неверные подтянули к ней свои пушки n;i расстояние полета стрелы. Из них-то пушек многобожники и обстреливали чохскую крепость, а также войска мусульман, шходпвшиеся рядом с ней. Таким образом, они вели сражение против мусульман, засевших в чохской крепости. Разрушив, наконец, большую часть крепости, многобожники полностью блокировали выдающихся личностей, которые находились тогда в ней. Те же к тому времени уже почти не могли ни фехтовать, ни стрелять. Борцы за веру, одним словом, размякли, а ум их руководителей утомился. Имам же собрал тем временем своих наибов, и со всей строгостью пригрозил им, сказав: «Я не оставлю, клянусь, желтые чалмы на ваших головах, если вы, забыв о мужестве, покинете эту крепость, и она в результате попадет в руки мерзавца Аргутинского». Этими словами Шамиль взбодрил их. Тогда же он в самой строгой форме сделал необходимые распоряжения и Хаджимусе-наибу. И вот уже люди, засевшие в чохской крепости, начали проявлять усердие. Невзирая на пост месяца рамазан, который соблюдали осажденные, и на летнюю жару, они стали носить на своих плечах лесоматериал из расположенного вдали леса. Из него они делали ящики, которые заполняли землей, а затем возводили из них крепостное сооружение типа лестницы. Так действовали они ежедневно и еженощно, а если кто-либо вдруг публично заявлял: «Русские все равно возьмут эту крепость», — то такому человеку зашивали рот. Проклятый Аргутинский увидел таким образом, что люди, осажденные в чохской крепости лишь затянули еще туже пояс усердия — готовы к продолжению священной войны и полны терпения, и что в этом сражении они проявляют стойкость — воюют не на жизнь -, а на смерть, не показывая спины. Тогда-то он со своими воинами и решил повернуть назад. На следующий день рано утром, обанкротившиеся неверные действительно покинули свое местопребывание. Мусульмане же пустились тогда вслед за своими врагами — фехтуя,и стреляя, согласно своему обычаю, которого они упорно придерживались. Чохская битва, продолжавшаяся примерно два месяца, имела место в тысяча двести шестьдесят пятом (1848/49) году. В битве этой пало мучениками за веру большое количество благородных храбрецов и сильных юношей. Да вознаградит их всевышний Аллах райским блаженством! После ухода врагов чохская крепость была вновь подготовлена к боям, причем ее обустроили даже лучше прежнего. В целости и сохранности она пребывала затем вплоть до того дня, когда закончилось правление Шамиля. Да напоит его всевышний Аллах из райских водоемов! Упомянутое здесь — это лишь небольшая часть многочисленных шамилевских сражений. Полного изложения их в сей брошюре не поместить. После всего этого могущество имама Шамиля возросло. Ислам получил, таким образом, необходимую защиту. Сын имама— Газимухаммад достиг тем временем совершеннолетия и приступил к управлению своей областью и своим войском, произнеся соответствующую речь перед войсками, он вступил на путь священной войны за дело Аллаха. Газимухаммад пошел по стопам отца — Шамиля и таким образом оживил в глазах современников подвиги имама Газимухаммада — своего знаменитого тезки. Дела мусульман пришли, наконец, в полный порядок. Могущество многобожников было сломлено. Повелитель правоверных Шамиль успокоился. Он размышлял теперь о том: как бы соблюсти интересы своих воинов,—занимался установлением справедливого порядка среди своих подданных, тушил огни насилия, вспыхивавшие со стороны тех или иных людей и время от времени рассылал конные отряды в различные отдаленные страны. Так, например, отряд победоносного Хаджимурада был тогда направлен к границам Кайтага и Табасарана. В это же время Шамиля стали посещать делегации, прибывающие из самых далеких краев. Его властной силе покоряются теперь люди могущественные, вчерашние противники дела ислама. Имам Шамиль — да помилует его Аллах! — на протяжении целых двадцати лет ожидал, что придут приятные вести из Османского государства. Мало того, он сам отправлял делегации к источнику власти — его величеству Абдулмаджид-хану— прославленному халифу, верховному правителю многих народов, хранителю стран, населенных арабами и не арабами, потомственному султану, воителю за веру. [1851 г.] Всевышний Аллах, однако, не только объединяет и обеспечивает спокойствие. Бывает и по-другому. Так, Шамилю, например, была подставлена подножка: в результате происков со стороны клеветников и злобных интриг со стороны людей упрямых и враждебно настроенных, к русским ушел его помощник Хаджимурад — лев, борец за веру. Это, однако, было предопределено самим Аллахом! Шамиль в результате был вынужден теперь воевать, по мере сил за дело Аллаха, имея малое количество людей, припасов и вооружений. Ради, однако, возвышения святого Корана он был согласен терпеть эту тяжкую беду. [1853 г.] К Шамилю, находившемуся в названном положении, поступило письмо от османского двора. В нем говорилось: «Войска Османского государства в тысяча двести семидесятом (1853/54) году двинулись в сторону Дагестана». Узелок на печальном сердце имама тут развязался. Мусульмане обрадовались и стали благодарить Аллаха. Шамиль со всеми своими войсками выступил в направлении Грузинских вилаятов, страстно желая, чтобы всевышний Аллах одарил его встречей с армиями Османской династии. Остановился имам в горах, возвышающихся над Грузией, и затем отправил туда своего сына — воителя за веру Газимухаммада. Газимухаммад напал на грузин подобно льву. При помощи всевышнего Аллаха он захватил грузинские города из руки его попало тогда много богатств в качестве добычи. Кроме того, названный сын имама перебил в Грузии не мало мужчин и взял в плен немало женщин. В Грузии мусульмане приобрели в качестве добычи много денег и товаров, и привели оттуда столько буйволов и иного скота, сколько захотели. Они также получили там столько ценностей — золота, серебряных монет, драгоценных, обычно скрываемых сосудов, собранных веками сокровищ, украшений, дорогих, особо тщательно хранимых браслетов, драгоценных шелковых одежд и блестящих шелковых постелей, — что их сильные кони были не в силах нести это на себе. Мало того, в плен попали жены знатных грузин, скрываемые от посторонних глаз и благородные дети грузинских князей. Все это обрадовало мусульман, и они возносили всевышнему Аллаху благодарность за те милости, которые Он оказал им. Что же касается повелителя правоверных Шамиля, то он был тогда сильно огорчен, так как до него дошла весть о заключении мира между Османским государством и злополучными христианами, после чего в его груди потух огонь страстного желания встретиться с османской армией. Шамиль пошел в результате назад, говоря: «Так уж видно предопределил Аллах». Произошло все это в тысяча двести семидесятом (1853/54) году. Грузинские пленники были, затем отданы в качестве выкупа: за сына имама — Джамалудина, который попал в руки неверных в дни сражений за Ахульго; за других, находившихся в плену мусульман; а также за огромную сумму денег, доходящую до нескольких миллионов монет чистым серебром. Неверные увидели, таким образом, мощь жителей этой горной исламской страны и узнали, сколь ревностны они в сражениях. Эти многобожники воочию убедились теперь, что горцы — мусульмане стремительны в атаках и храбро действуют в самых опасных местах, и, что они не в силах победить их, несмотря на боевые двадцатилетние действия. Мало того, многобожникам не удалось хотя бы ослабить их и помешать им, следовать за имамом Шамилем. Поэтому неверные начали строить козни, чтобы пробить брешь в сплошной крепостной стене, возведенной мусульманами, и сокрушить их со стороны прелестнейшей территории, а именно — земли чеченцев - мичиковцев (мичихич). Эта земля представляет собой благословенную территорию, где растут большое количество хлеба и различные растения, где низкие цены, в том числе и на продукты питания. Сами мичиковцы — люди доблестные и ревностные в боях; именно из этой Мичиковской земли, охраняемой темными лесами и чащами, поступает хлеб в другие места и города, и именно оттуда возвратились назад, в горы, религиозные законы и обряды. Неверные двинули против Мичиковской области всех своих людей. Туда же они направили тогда свои припасы и свое снаряжение. Начали неверные с вырубки лесов и, в конце концов, превратили их в подобие скошенных полей. Они также расширяли имевшиеся дороги и узкие проходы, а на путях и в местах, где делают привалы, воздвигали крепости. Что же касается имама Шамиля, то он постоянно сражался с неверными, которые наступали на мичиковцев. При этом то имам побеждал, то его побеждали. Мусульмане-мичиковцы продолжали вести священную войну. За все это время они не сняли с себя походных одежд и не выпускали из рук оружия ни днем, ни ночью. Годами, за весь летний и зимний период мичиковским борцам за веру не удавалось понежиться в супружеской постели более чем одну неделю. В результате под сенью родных пенатов они чувствовали себя словно бы чужаками или гостями. Эти тяготы, поразившие мусульман Мичиковской области, затянулись уж слишком. У них, постоянно находящихся под ружьем, не оставалось уже времени на приобретение средств к жизни и прокормление своих семейств. Вот тогда-то священная война и стала им как бы надоедать. Бедствия ради дела мусульманской религии, которые раньше переносились добровольно, мичиковцы стали терпеть лишь из покорности. Ведь эти борцы за веру превратились теперь в людей столь неимущих, столь бедных, что, бывало, не находили: какую же провизию взять им с собой в поход и чем будут питаться их домочадцы. Мало того — перед мичиковцами были закрыты к тому времени пути, по которым из княжеств. Равнины и прочих областей традиционно поступали к ним соль, железо и бязь. Вот тут-то и стали появляться признаки Лицемерного отношения к шариатской государственности со стороны тех, кто и ранее не был искренним по отношению к исламу, и не верил особо в загробную жизнь. Многие из таких людей даже перебежали теперь под сень русской власти и сделали это ради личного преуспевания, денег и наград. Около русских собралось постепенно большое количество неправедно живущих типов. Они со временем стали водить этих врагов исламской религии на мусульманские земли, показывать им слабые места, имевшееся тогда у мусульман, и даже сражаться с истинными приверженцами ислама, стоя впереди христиан. Вот таким-то путем и было сломано подобное [по структуре?] стеклу единство, существовавшее ранее среди мусульман. Именно так образовалась брешь в стене религиозной крепости» после чего преступные многобожники получили удобный момент, чтобы действовать. В это время повелитель неверных отдал приказ подчиненным ему нечестивым главарям, чтобы они непрерывно и неотступно действовали против вождя правоверных Шамиля: пока либо сами не захватят его в плен, либо не перемрут от его руки, все до единого. Проклятый салдар, собрав свои войска, повел их тут в поход. Войска, которые двинулись тогда вместе с ним, были при этом столь огромными, что мусульманам перед ними было явно не устоять. Мало того, на каждом направлении для ведения боевых действий этот салдар назначил в качестве командующего по одному мужлану. Начали многобожники свои действия с мичиковского направления. Приближаясь постепенно, они подошли к обители имама — селению Дарго. После сражений и осады, затянувшихся примерно на месяц, многобожники все же взяли этот населенный пункт. Имам Шамиль тем временем ушел на Гуниб, который представлял собой гору с вершиной наподобие блюда, имеющего поднятые, крутые края. Вокруг Шамиля собралось там, однако, лишь около пятисот воинов — мухаджиров и гунибцев. Что же касается союзников имама и его доверенных лип, то многие из них тогда вероломно изменили ему, и поэтому неверные смогли завладеть, правда, согласно мирному договору, всем имамским государством. При этом произошло всего лишь одно небольшое сражение — у Сагринского моста. Имам Шамиль и те, кто остались тогда вместе с ним, укрылись, таким образом, на горе Гуниб. Они заблокировали узкие горные проходы, ведущие туда, взяли под охрану отдельные края названной горы и иные опасные места. Управляющим (амил) делами тех, кто находились на Гунибе, был назначен превосходный ученый, храбрый и отважный наиб, аварец Дибир — сын Инквачилава. Это был, кстати, один из самых хитроумных управляющих в государстве имама, прекрасный специалист военного дела. В окружении имама Шамиля и его людей приняли участие все те, кто находились тогда в Дагестане — мусульмане и язычники, евреи и христианские сектанты, русские и грузины. На разных сторонах гунибской горы они выискивали теперь место, откуда можно было бы подняться наверх. Наконец им попалась на глаза щель в скалах, не имеющая караула. Через эту-то щель глубоко ночью по веревочным лестницам и поднялась большая масса многобожников, которые вскоре заполнили всю верхнюю часть Гунибского плато. Мусульмане вступили, было в бой с ними, и сражались столь долго, насколько у них тогда хватило сил. Вскоре, однако, у борцов за веру остался один-единственный выход — либо погибнуть, либо возвратиться в селение Гуниб. Тогда-то они и ушли с тех мест, которые охраняли. Что касается имама Шамиля, то он находился тогда в гунибской мечети. Затянув пояс смерти, он готовился там к мученической гибели за божье дело. Человек умирает, однако, лишь с разрешения Аллаха! В это самое время к Шамилю прибыли вдруг посланники сал дара с предложением заключить мир и обещанием пощады. Имам хотел, было отказаться от предложенного, да попросили женщины и дети. Ради них только он и смягчился. Шамиль, таким образом, принял предложение о мире. Условием сдачи имама было при этом то, что враги оставят его самого и его семью в стране ислама, [т. е. в Дагестане]; отметим, что на Гунибе мучениками за веру пало к тому времени уже большое количество благородных, набожных людей — и мужчин, и женщин. После того, однако, как повелитель правоверных Шамиль оказался в руках у многобожников, их проклятый салдар допустил вероломный обман. Изменив уговору, он отправил Шамиля вместе с его семьей в Петербург. В результате затмилось в Дагестане солнце ислама, народ объяла тьма. Мусульмане растерялись. Они уподобились людям, пришедшим в состояние как бы опьянения при виде того, что наступил день Страшного суда. Сабли борцов за веру скрылись в ножнах. Шариатская система начала разваливаться. Герои-воители за веру впали в состояние депрессии. Мунапики же и ренегаты подняли головы. Они повели себя так, словно бы овладели Вселенной. Удивительно, удивительно все это было видеть! О, верующие братья! Произошли эти события в начале тысяча двести семьдесят шестого (1859) года. Утешением для истинно верующих может, видимо, послужить рассказ о подобной же беде, поразившей в прошлом мусульманство: «Когда монголы захватили главный город ислама Багдад, Ефрат было сброшено столь огромное количество научных книг, что конница переходила эту реку прямо по ним. Далее, тогда же были уничтожены ученые, а, кроме того, за один только день было Перебито сорок тысяч детей. Что касается Коранов, то их подвешивали на шеи собак, а мечети были превращены в церкви. Весть обо всем этом дошла до познавшего Аллаха Афифуддина ат-Тимлисани, который тогда находился в Египте, и он сказал: «Что это? О, господи! Среди убитых имеются ведь и дети и те из числа взрослых, которые никогда не бунтовали против Тебя!» После этого Афифуддин увидел во сне какого-то человека с книгой в руках и он-де, Афифуддин, взяв данную книгу, обнаружил в ней следующие стихи: «Не высовывайся! Это дело не для тебя. Тайны движения небесного свода непостижимы. Не расспрашивай Аллаха о Его деяниях, ибо тот, кто лезет в морскую бездну, погибнет». Об этом случае шейх ал-Баджури пишет в книге «Тухфа ал-мурид ли джавхар ат-тавхид», а известный исследователь Хасан ал-Адави в «Шарх Иршад ал-мурид». Последний, однако, допускает при этом некоторые расхождения фразеологического порядка. Здесь кончается текст, составителем которого является плод моего сердца хаджи Хайдарбек-эфенди — собиратель сведений о различных достойных поступках и должностях, человек в высшей степени добродетельный и почтенный, мой господин. Подается все это с небольшими сокращениями, сделанными в некоторых местах, но в то же время и со значительными добавлениями, принадлежащими мне лично. Сделаны последние на основании бесед с участниками тех событий и сообщений, заслуживающих доверия старшин, которым приходилось бывать вместе с повелителем правоверных Шамилем. В конце оригинала своего сочинения покойный [Хайдарбек] сказал вкратце следующее: «Это — как бы глоток, взятый из пучины сражений победоносного борца за веру Шамиля, лишь очень малая часть подвигов этого знаменитого, совершенного правителя и шейха. Информатором моим является тут Абакар-дибир Аргванийский, который повсюду бывал вместе с имамом Шамилем, и претерпел множество бедствий ради возвеличения Корана. Подробное перечисление всех подвигов Шамиля — дело просто невозможное для подобных мне слабых людей. Глубоко познать все его похвальные качества — это все равно, что пытаться/ переплыть море, а на это не решится никто из моих современник ков. Разве не так? Клянусь, если бы я, при содействии всевышнего Творца попытался собрать и описать все деяния названной имама, то образовались бы огромные тома». Следует, однако, отметить, что [Хайдарбек] является лишь редактором текста, который по его просьбе набросал вчерне достойный дибир Абакар Аргванийский. Он резюмировал то, что слишком растянуто, изложил последний. Названный [дибир] сам попросил [Хайдарбека] об этом по причине изящества оборотов, которые тот употреблял, лаконичности его стиля и красноречивости при письме по-арабски. (1859-1870 гг.) Итак, благодаря силе и милости всевышнего Аллаха!, спаситель народа, аргумент величия ислама — шейх Шамиль, на протяжении двадцати лет, или даже больше этого, сражаясь, приводил в ярость врагов мусульманской религии и христиан. Этот имам нападал на них согласно законам священной войны: брал их в плен, грабил, захватывал их поселения и обители. Он перебил многие тысячи врагов ислама. Затем, однако, сам был побежден многобожниками и оказался у них в плену. Шамиля, попавшего в руки многобожников, всевышний Аллах избавил от унижений и мести с их стороны. Они с почетом, выказывая большое уважение, доставили имама в свою столицу Петербург. Аллах при этом спас не только Шамиля, но также его семью и прочих домочадцев. От рук многобожников какого-либо вреда им претерпеть не пришлось. Мало того, Всевышний принудил их безвозмездно действовать в пользу имама — в конце концов они сами доставили Шамиля вместе с его семьёй в священный город Мекку, куда, как известно, люди попадают обычно лишь с величайшим трудом. (1870—1871 гг.) Жизнь в Мекке была для Шамиля приятной. Состояние его там первоначально улучшилось. Он исполнил церемонии, связанные с хаджем — как с большим, так и малым, а затем посетил светлейшую Медину и прикоснулся к благодати, исходящей от пречистой усыпальницы пророка Мухаммеда, которая находится там. После того, как все мечты Шамиля исполнились, отведенный ему срок жизни закончился. Произошло это событие в 1287/1870-71 году в Медине, куда в свое время переселился и благословенный пророк Мухаммед. Похоронили имама Шамиля на мединском кладбище Джаннат албаки, рядом с мавзолеем Аббаса — дяди пророка Мухаммеда, да благословит его Аллах и да приветствует! Да будет всевышний Аллах доволен имамом Шамилем, а также прочими имамами ислама и мусульманскими правителями! Аминь! Переписка этого трактата рукой писца Абдурахмана — сына Абдурахмана из Большого Дженгутая завершена 12-го декабря 1940 года.